Эту речь надо преподавать в школах и университетах для ВСЕХ политиков и руководителей. И заставлять заучивать наизусть."Я хочу сделать заявление по делу Фельденштайна. Этот процесс был переломным для своего времени, и это должны осознавать не только присутствующие здесь, в зале суда, но и весь немецкий народ. Однако для того, чтобы понять дело Фельденштайна, необходимо попытаться понять то время. Наша страна была объята лихорадкой, лихорадкой бесчестия, безучастия и голода. Да, у нас была демократия, но ее разрывало изнутри. Хуже того, нами правил страх. Боязнь сегодняшнего дня, боязнь будущего, боязнь наших соседей и самих себя. Только когда вы задумаетесь над этим, вы поймете, что для нас значил Гитлер. Именно Гитлер сказал нам: "Поднимите головы. Мы - немцы, гордитесь этим! "Среди нас живут бесы - коммунисты, либералы, евреи, цыгане. Как только они будут уничтожены, все наши бедствия кончатся". Это была старая-старая притча об агнце на заклание. И как поступили мы, знавшие эту притчу... знавшие, что слова эти были ложью и даже хуже, чем ложью? Почему мы не проронили ни слова? Почему мы приняли в этом участие? Потому что мы любили нашу страну. Разве имеет значение, если горстка политических отщепенцев лишится прав? Разве имеет значение, если несколько расовых меньшинств лишатся прав? Это всего лишь переходный период, необходимый этап в нашем развитии, и рано или поздно он закончится. Да и самому Гитлеру рано или поздно придет конец. "Отечество в опасности! Выступим из тени! Вперед! Вперед!" Слово "вперед" - вот главный ключ к сердцу народа. И вот, ваша честь, история показывает, каких успехов мы добились! Нельзя было даже представить себе то, чего мы достигли! И это соединение ненависти и силы в Гитлере, которые загипнотизировали Германию, зачаровали весь мир! У нас неожиданно обнаружились влиятельные союзники. Нам стало доступно все, в чем было отказано, пока мы оставались демократическим государством. Мир как будто сказал: "Придите и возьмите. Возьмите все! "Возьмите Судеты. Возьмите Рейнскую область. Вооружите людей. А теперь берите Австрию! Целиком!" Но однажды мы решили осмотреться и вдруг поняли, что оказались в еще большей опасности. Тогда ритуал, придуманный в этом зале суда, охватил всю страну как моментальная всепожирающая болезнь, а то, что должно было остаться лишь переходным этапом, и стало нашей жизнью. Ваша честь, я был бы вполне счастлив хранить молчание на протяжении всего процесса. Я был бы вполне счастлив ухаживать за своими розами. Я был бы даже доволен, если бы господину защитнику удалось отстоять мое имя, пока я не понял, что для того, чтобы спасти мое имя, он вновь будет взывать к призракам. Вы уже видели, как он мастерски это проделывал прямо в зале суда. Он заявил, что Третий Рейх заботился о благополучии людей. Он заявил, что мы насильственно стерилизовали ради будущего нашей страны. Он даже осмелился предположить, что старый еврей переспал с шестнадцатилетней. Вновь и вновь все это делалось во имя любви к родине. Тяжело говорить правду, но если Германия и может рассчитывать хоть на какое-то прощение, единственный способ для тех, кто знает, в чем именно их вина, - признать ее несмотря на неизбежные боль и унижение. Я вынес свой вердикт в деле Фельденштайна еще до того, как вошел в зал суда. Я признал бы его виновным вне зависимости от доказательств. Это был вовсе не суд, а ритуал жертвоприношения, и еврей Фельденштайн стал агнцем на заклание. Ваша честь, мой подзащитный не отдает себе отчета в своих словах, он не осознает, какими могут быть последствия его высказываний. Нет, я отдаю себе отчет! Господин защитник пытался убедить вас, что мы не знали о существовании концентрационных лагерей, не имели ни малейшего представления. А где же мы тогда были? Где же мы были, когда Гитлер изливал свою злобу в Рейхстаге? Когда наших соседей вытаскивали ночью из постелей и отправляли в Дахау? Где же мы были, когда на каждом немецком вокзале стояли вагоны для перевозки скота, заполненные детьми, которых везли на бойню? Где же мы были, когда они плакали и звали нас по ночам? Разве мы были глухими? Немыми? Слепыми? Ваша честь, я протестую. Господин защитник сказал: мы не знали, что уничтожались миллионы людей; он пояснил, что нам было известно лишь об уничтожении нескольких сотен. И что же, это делает нас менее виновными? Пусть мы не знали всех подробностей, но не знали-то мы именно потому, что не хотели знать.Я скажу правду. Я скажу правду, потому что никто не хочет ее знать. Я расскажу вам, чем было их Министерство юстиции. Вернер Лямпе, вот тот старик, который держит Библию и рыдает, разбогател на присвоении собственности тех, кого он отправил в концентрационный лагерь. Фридрих Хофштеттер - настоящий немец, знающий, что приказ нужно выполнять неукоснительно, отправлял на стерилизацию, словно перед ним стояли не люди, а цифры. Эмиль Хан, дегенерат, продажный изувер, помешанный на зле и отравленный собственной злостью. Но Эрнст Яннинг - худший из всех, потому что он знал, кем были эти мерзавцы, но оставался в их рядах. Эрнст Яннинг, который превратил свою жизнь в полное дерьмо, потому что связался с этими подонками."