Сижу на работе, тихо плачу: половина туловища в синяках, щека ободрана и саднит...

Шла по улице, не спешила, не неслась сломя голову, не пыталась кого бы то ни было обогнать. Просто шла. Как оказалась на асфальте помню эпизодически: толчок по ноге сзади-попытка сбалансировать-лежу, растянувшись на боку, придавленная чьей-то тушейв ходе обвинительного монолога установлено - туша более чем вдвое тяжелее меня. Дышать смогла не сразу. Лежу я, ртом воздух хватаю, а уже успевший встать и теперь гордо возвышающийся надо мной интеллигентного вида мужчина в самом расцвете силв ходе обвинительного монолога установлено - моральный урод 50 лет отроду поливает меня отборным матом, на безупречном русском языке... Из информативной части: "Иду я, весь такой распрекрасный, на деловую встречу, ВВЕРХ смотрю, а тут ты под ноги попалась, и я теперь непрезентабельно выгляжу!" Повторяю: я лежу - он стоит. Никаких попыток помочь мне подняться или хотя бы выяснить сильно ли я ударилась не предпринимает. Когда же я, наконец, поднялась и с трудом выдавила из себя: "Благочестивый сударь, не будете ли вы так любезны, замкнуть свои уста и тем самым лишить нас всех возможности наслаждаться вашими медоточивыми речами, ибо недостойна я, не имеющая очей на затылке, им внимать?" -природная интеллигентность не позволила употребить ни одного непечатного слова. Говорила грубо, но литературно - господин преобразился на глазах. Он сразу стал извинятся, заботливо размазывать накрахмаленным платком грязь по моей щеке, спрашивать где болит, не тошнит ли... апофеозом стала фраза "Я же не знал, что ты русская!" Именно в этот момент инстинкты таки взяли верх над воспитанием: вместо интеллигентной пощёчины я обеспечила какого-то из челюстно-лицевых хирургов работой.

А теперь вот сижу вся в обновках и тихо плачу. Не от боли, нет... От обиды.